- 3 сентября, Eesti Energia сообщила, что в результате сокращений работу потеряют не 1000 человек, как говорилось ранее, а 324. Эту ситуацию еще летом окрестили "социальной катастрофой". Как ее охарактеризовали бы вы?

- В начале этого года мы объявили, что закроем самые старые свои энергоблоки и в связи с этим сократим персонал. Прошло время и наша ситуация на рынке не стала лучше. В том числе из-за рыночных цен на электроэнергию и стоимости квот на выбросы CO2. Сейчас получилось так, что цена на СО2 выросла так сильно, что себестоимость нашей электроэнергии не позволяет нам быть конкурентоспособными.

- Мы об этом поговорим подробнее. За 2019 год вы сократили порядка 800 человек. Как вы охарактеризуете эту ситуацию?

- Ситуация, конечно, трудная. Но мы это предвидели. Когда мы составляли планы на 19 год - мы предвидели, что цена на СО2 будет расти, но такого сильного роста никто не ожидал. Это было намного больше ожидаемого. Но такая трансформация в сланцевой энергетике происходит уже давно.

- Премьер-министр хвалил министров экономики и финансов за усилия по уменьшению числа сокращенных. По сути хозяин предприятия - государство, приказал вам сохранить рабочие места?

- Правильно. Наш собственник в лице министерства финансов ожидает он нас, что мы будем держать так называемый резерв, электрические мощности, чтобы покрыть среднее потребление в Эстонии. Это около 1000 мегаватт. И мы это делаем. Так что когда это требование было сформулировано -  у нас появился конкретный план, как это требование выполнить и сохранить рабочие места.

- Насколько твердо Минфин хочет, чтобы дальнейших сокращений не было?

- Ожидания собственника очень понятны - нужно держать в резерве мощности вне зависимости от того: попадут они на рынок или нет. Наши блоки все-таки конкурентоспособны и электроэнергия продается на рынке. Новые блоки мы используем круглый год. Они используют разные источники топлива. В том числе и реторный газ, получаемый с завода масел. Малокачественную биомассу, щепу. Блоки, которые в нормальной ситуации производят электроэнергию, которая не попадет на рынок - их мы держим в резерве, чтобы если будет нужно - использовать их.

- В следующем году работникам Eesti Energia стоит бояться за свои рабочие места?

- Нет. В следующем году мы будем работать согласно плану, который составим этой осенью, поэтому в следующем году таких больших сокращений не будет.

- В сегодняшней ситуации можно ли сказать, что сланцевой энергетике пришел конец?

- Сланцевой энергетике не пришел конец. Кроме сланца мы используем газ, щепу и в будущем нас ждет такая трансформация, что если в прошлом мы использовали сланец для производства электроэнергии и занимались этим последние 50 лет - то подскочившая цена на СО2 сдвинула нашу стратегию в сторону производства жидких топлив. В будущем из сланца нам проще производить жидкое топливо.

- Ходили слухи, что из масла может получиться дизельное топливо. Якобы, на таком топливе даже ездил автомобиль. Возможно ли, что когда-нибудь мы в продаже увидим эстонский дизель?

- Это было доказано еще несколько лет назад, что из нашего сланцевого масла можно получить дизель. Сейчас мы планируем вместе с VKG, которые тоже производят сланцевое масло, построить новый завод рафинирования. Это дает нам гарантии, что в будущем мы сможем продать масло, когда требования к качеству ужесточат.

- А если упрощенно - что мешает превратить масло в дизель?

- В сланцевом масле имеется такое содержание химических компонентов, которое невозможно легко переработать. Если их переработать - получится такой вариант, который можно будет использовать прямо или в корабельных моторах или в качестве сырья для переработки на заводах. Это такая промежуточная степень. Следующая степень - это уже дизель. Мы уже общались с 15 разными заводами по рафинированию и все как один ответили: если вы сделаете свою промежуточную степень - мы готовы работать дальше. Но сегодня брать напрямую наше масло пока не готовы.

- На нашу энергетику сильное влияние оказывает цена на электроэнергию из третьих стран. В частности - из России. Вы знаете, насколько велико сейчас в странах Балтии потребление российской энергии?

- Это зависит от года. В этом году, наверное, в два раза больше, чем год назад. Может быть, даже в 2,5 раза.

- Каждый четвертый киловатт?

- Может быть, да. Скажем, может быть, каждый четвертый электрон - российский. Конечно, вопрос не в том, что он из России. Вопрос в том, что требования рынка должны быть одинаковые. Равные для всех. В третьих странах не должны платить за СО2 такие суммы, как платим мы. В результате мы работаем на одном рынке в совершенно неравных условиях.

- Скорее всего, в ЕС нет единого мнения насчет этой ситуации. Но вы как-то поднимали этот вопрос на политическом уровне? В будущем составе Еврокомиссии энергетикой будет заниматься политик из Эстонии.

- Об этой проблеме известно нашему собственнику - министерству финансов. В курсе и министерство экономики. Я знаю, что этими вопросами занимаются. Конечно, этот вопрос не легко решить. Большая часть этой импортной электроэнергии приходит, например, из Финляндии. Потребление финнов очень большое. В 10 раз больше нашего. И там импорт составляет только 10%. Но 10% для Финляндии - это 100% для Эстонии. Есть еще Калининград, Белоруссия. Рынок-то одинаковый. Должно быть совместное политическое решение, что делать с энергией из третьих стран.

- Получается такой философский вопрос: с одной стороны у нас есть глобальное потепление климата. И повышение цен на квоты СО2 - это борьба с потеплением. С другой стороны есть эстонская энергетика, которая страдает от повышения цен на квоты и цен на российское электричество. Получается, что наша энергетика становится жертвой потепления климата?

- Для нас очень важно, чтобы мы выполняли цели ЕС в Эстонии. Наша стратегия заключается в том, чтобы уйти от прямого сжигания сланца для выработки электроэнергии. Когда мы это сделаем - содержание углекислого газа будет в три раза меньше. Наша стратегия - менять свою промышленность так, чтобы оставить за собой новую окружающую среду. Это возможно делать с помощью жидких топлив и альтернативных источников энергии.

- А почему о серьезной модернизации заговорили только сейчас, когда случился кризис?

- Вопрос в окупаемости. Если сравнить сегодняшнее масло и будущее масло, то сегодня мы получаем за него хорошие деньги, у нас нет проблем с продажами. Но что будет через 15 лет? Требования станут жестче и мы должны на это реагировать. Время идет дальше.

- Насколько сильно вы зависите от поддержки минфина, от того, сколько времени вам даст министерство?

- Скажем так, в энергетике есть такой треугольник: окружающая среда, деньги, энергобезопасность. Треугольник должен быть в равновесии и это самый большой вызов в энергетике. Эта область всегда была флагманом эстонской промышленности. Мы должны контролировать деньги, выбросы СО2, и энергобезопасность. Большой вопрос - мы зависим от импорта, или имеем свое производство? Сегодня мы независимы.

Редактор: Андрей Крашевский

rus.err.ee